Владимир Алекно называет капитана сборной «помазанником Божиим» — Тетюхин побывал на пяти Олимпиадах, уходил и возвращался, ему сорок лет, а внутри у него «все еще бурлит»!

— Сергей, вы меня озадачили вскоре после лондонской Олимпиады, признавшись, что все еще волнуетесь перед матчами — волнуетесь, как мальчишка. Неужели это чувство по-прежнему сохранилось?

— Конечно. Поэтому я, наверное, и продолжаю играть, пока внутри все еще бурлит! Я бы назвал это некой отзывчивостью, откликом организма на то, что я делаю. Я ведь делаю то, что мне нравится, и мое тело мне отвечает! Если я начну эмоционально гаснуть, скорее всего, это будет означать, что пора уже кое о чем призадуматься. 

— Вы ведь уже призадумывались. И еще четыре года назад с убежденностью отмерили себе два года. Прошло, подчеркиваю, четыре.

— Да, это было вскоре после Лондона. Я тогда и в мыслях не допускал, что меня ждет еще одна Олимпиада. Мне казалось: все, это уже последняя… Никакого продолжения в сборной я вообще для себя не видел. Сколько вокруг молодых, талантливых, и пора уступить им место. И потом, когда ты из года в год и в клубе, и в сборной — это тяжело, очень тяжело. К тому же возраст уже такой… Почти пенсионный. Точнее — полупенсионный. До прошлого лета я и не думал о возвращении в сборную. Все шло как-то планомерно. Клуб — отпуск, клуб — отпуск.

— Семья.

— Семья! Я только-только начал осознавать, что, помимо волейбола, в жизни существуют еще какие-то вещи. Что можно отдыхать с семьей, чаще видеться — это было так приятно. Буквально до прошлого лета. Когда произошла смена тренера сборной… Им снова стал Владимир Романович Алекно, а наша с ним случайная встреча в Испании, перевернувшая и изменившая для меня все, — о ней мы оба рассказывали уже много раз. Еще когда он только издали махнул мне рукой: «Иди сюда!», я уже предчувствовал, зачем он меня зовет, что сейчас может с большой долей вероятности произойти.

— Это было непростое «иди сюда!».

— Да-да-да! (Смеется) И отпуск мой сразу же закончился. Мы должны были еще две недели отдыхать, но через неделю я сказал своей супруге: «Давай, пожалуй, возвращаться». Душой и мыслями я снова был в сборной, и отдыхать в таком состоянии оказалось невозможно. Я сдал билеты, улетел в Белгород, поскольку хотел самого себя как следует подготовить и появиться в сборной уже на каком-то уровне, хотя бы минимальном.

«Мы сделали выбор. Без оглядки назад»

— У вас же целая система — как вы себя готовите, серьезная система. 

— Я не могу сказать, что у меня есть какая-то определенная программа, которой я на сто процентов придерживаюсь. Я просто чувствую свой организм, пытаюсь ему помочь, правильно чередовать и физические нагрузки, и отдых, и восстановительные процедуры. Диета тоже очень важна, и для меня несложно придерживаться диеты на достаточно больших промежутках времени. В основном она касается ограничения в углеводах. Даже не в тренировочный период, а в игровой нужно следить за весом, причем долго-долго. Поэтому я стараюсь не есть сладкого, мучного. Как видите, ничего особенного! В чем-то особенном сейчас нет необходимости. Медицина шагнула настолько далеко вперед: у нас и доктора, и, кстати, повара — такие колдуны! В нашем меню достаточно и витаминов, и минералов — нет смысла изобретать что-то еще. Все уже есть.

— Вы снова вырвали себя из спокойной семейной жизни, а Новый год вместе со всей сборной встретили в лесу, на сборах. Для этого пришлось что-то сломать в себе? Не скажете же вы, что испытывали от этого радость и удовольствие?

— Ну во-первых, каждый из нас понимал, зачем, почему и для чего. Так что никаких капризов и недовольных взглядов. Конечно, приятно в кругу семьи встретить Новый год, с родными и близкими, с этим никто из нас не поспорит. Просто, когда стоит конкретная задача, ты расставляешь приоритеты. Это был момент Х для нашей сборной. Мы сделали выбор. Без оглядки назад. Но я хочу заметить, что все было не так уж плохо. И нам обеспечили очень хорошую встречу Нового года! Мы заказали баню там, в Германии, на базе. Накрыли стол. Даже где-то оливье нашли! И все было очень похоже на Россию. Мы послушали речь Владимира Путина. Часик посидели. И пошли отдыхать, потому что следующий день был полноценным, рабочим, нас ждала игра с немцами. Поэтому ничего страшного… У меня это было уже не в первый раз. Но нам всем это дало чувство плеча, чувство того, что мы — команда. Конечно, все наши любимые люди были поздравлены. Пусть по телефону…

— И вы в Берлине снова стали героем, «спасали Россию» в отборе на Олимпийские игры.

— Да это все так, метафора. Но в этих играх чувствовалось, как мы все больше и больше становимся командой. Все стояли заряженными. Иногда бывают обиды: «Почему мне не дали сыграть». Или дали, но мало. Здесь, в этой команде, что мне особенно нравится, ничего подобного нет. Люди выходят на площадку и выдают по максимуму. Понимали свою ответственность: это был финальный матч, решался вопрос попадания на Олимпийские игры. И те, кто вышел на площадку, не дали себе никакой поблажки. Они на уровень сильнее сыграли, чем те, кого заменили. А замененные точно так же стояли, переживали и держали кулаки, нисколько, повторяю, не обижаясь, что их поменяли. Вот это называется «дух командный»!

— Кто создает этот дух? Или что его создает?

— Тренер. Идея. Идею ведь тоже нужно правильно преподнести ребятам, чтобы они ее подхватили, осознали, впитали в себя. Очень много ведь у нас молодых игроков, они не знают… не то, что как жить с этим, — как за это взяться! Тренеру нужно быть немного… нет, не немного, а очень сильным психологом.

— Как это выглядит в исполнении Владимира Алекно? 

— Сначала руку туда, где сердце. Потом на спину. Вот здесь у вас на майках флаг, а на спинах — ваши фамилии. И дело не в том, что вы сильные, умные или красивые. У вас вот здесь флаг! И на площадке вы должны соответствовать этому всему — флагу своей страны и своей фамилии — и полностью отдаваться. Как бы все просто.

— Что вы чувствуете, когда Алекно вдруг проводит свои неожиданные замены? Это же стресс.

— Мы сейчас говорим о финале лондонской Олимпиады? Или о Берлине? В Берлине тренер только поменял некоторые позиции. Конечно, когда на площадку выходит некий состав, подразумевается, что это сильнейший состав. И как правило, любая замена в девяносто пяти случаях из ста ослабит команду. А тут случилось совсем другое! Французы обычно после первой проигранной партии начинают играть еще лучше и умеют добиваться своего. А тут они сунулись сюда, туда, неожиданно для себя получили мощнейший отпор. И… сложили лапки кверху. Вот вкратце суть того, что произошло. 

— Вы собрали на своем блистательном волейбольном веку абсолютно все олимпийские медали: от бронзовой до золотой. В волейбольном мире вы единственный, кому это удалось. И я не однажды встречала людей, уверявших меня, что вы попали в Книгу рекордов Гиннесса, но мне нигде не попалось официальное тому подтверждение. Так это правда или нет?

— Я как-то не в курсе… 

— Неужели не интересовались?

— Нет. Вот выйду на пенсию и поинтересуюсь. А пока мне не до этого!

— Какие у вас сейчас предчувствия? Перед Рио. Вы можете сравнивать. Вы прошли через столько Олимпиад. Насколько эти предчувствия обычно сбываются?

— Предчувствия, как ни странно, всегда обманчивы… Предположим, Лондон. Мы приехали туда отнюдь не фаворитами. Как сейчас помню: все разбитые, перебинтованные, пораненные, травмированные. Многие не могли даже полноценно тренироваться. Кто-то после операции восстанавливался, постоянно лечился. Кто-то травму получил буквально накануне. 

— А кто-то и во время Олимпиады. Как Александр Волков.

— Он и до этого то тренировался, то нет. А в Лондоне у него уже из колена постоянно откачивали жидкость. Потом он пережил множество операций, пересадку хряща. Разговоры шли о том, что он вообще больше никогда не будет играть. Сколько он боролся за себя и как боролся. Другой бы уже плюнул, завязал и нашел себе другое какое-то занятие. Но не Волков! Только около года назад в Сербии Саша нашел человека, который написал ему программу, и по утрам Саша с нами не занимается, подключается только на вечернюю тренировку, утром он работает один… И теперь он ничем не отличается от других! В такой форме, так здорово выглядит! Поэтому… Да, я немного отвлекся. Мы говорили о предчувствиях… Атланта — это было совсем давно. А на все остальные Олимпиады мы ехали с мыслью, что должны, по идее, выиграть. И все время чего-то не хватало. То в полуфинале, то в финале. А предчувствия были хорошими!

В Лондоне же — ну никак. В первых трех матчах мы еле ползали. Владимир Романович говорил: «Может быть, вас в ресторан отвести, чтобы вы хотя бы там встряхнулись?!» Со стороны это, возможно, было и не заметно. Что видели болельщики? Команда выигрывает 3:0, потом проигрывает, снова выигрывает. Нормально, в общем-то! А внутри ничего похожего не было. Какая-то психологическая уверенность появилась после победы над США. Когда мы поначалу уступали 0:2, но все-таки выиграли. Мы начали понимать, что умеем играть в волейбол! И что если мы продолжим так же играть, то, пожалуй, и получится стать олимпийскими чемпионами.

— А сейчас?

— Сейчас пока нет никаких предчувствий. 

— Может быть, это и к лучшему? В свете того, что вы только что рассказали.

— Может быть! Как видите, предчувствия почему-то всегда обманывают. А почему — не знаю…